— Спокойно, — раздался едва слышный, презрительно-отчетливый голос поэта. — Что вы смыкаетесь как неродной? —забавно, это ведь та самая питерская приблатненность, что у злого путена. именно из-за этой приблатненности никогда истинный интеллигент ™ не полюбит ни того, ни другого.Особенным образом, свойственная поэту некоторая гугнивость, не только не придавала его речи оттенка анекдотического, или, напротив того — дворянского (как, быть может, и ему самому чудилось иногда в юности), но скорее сообщала ей некую грозную дворовую, чуть ли не уголовную вескость.
— Да, Иосиф был приблатненный, — с полным убеждением сказал хорошо знавший покойного художник Вагрич Бахчанян, когда я прочел ему эти строки.
...но и в любом другом чтении вслух Бродский проигрывает; его следует читать про себя, и не с листа, а по возможности на память - это точно.
дальше он там упоминает одобрительно «Похороны Гулливера» Топорова, и забавно уничижительно (много!) пишет о Довлатове: единственным, доведенным до конца пародийным art-индустриальным предприятием Бродского стал покойный журналист Сергей Донатович Довлатов.
в конце там, в примечаниях, хороший мем: «Забегали, бляди, засуетились…». А. Марченко, «Мои показания», 1968 г. пытался слушать его прозу - роман Приглашенная - очень слабо.
No comments:
Post a Comment